Давно хотела написать об этом заметку.

Осенью прошлого года имел место быть беспрецедентный случай. Уникальная коллекция русского искусства Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской была выкуплена с торгов Sotheby`s бизнесменом Алишером Усмановым . Торги на Sotheby`s, на которые были выставлены 450 лотов, должны были состояться с 18 по 19 сентября 2007 года. Однако за день до начала продаж Усманов выкупил собрание. Что вызвало бурю негодования у коллекционеров. Сумма сделки превысила предварительный эстимейт, который оценивался, по различным данным, от 26 до 40 миллионов долларов .

Почти пол года решалась её судьба и разные сми печатали разный исход. Где-то помелькало, что коллекция всё же останется у владельца, на что сам Усманов убедительно заявлял: "Я хотел соблюсти волю Галины Вишневской, которая хотела, чтобы коллекция нашла свое место в одном из дворцов Санкт-Петербурга. Я узнал, что в одном из прекрасно отреставрированных недавно дворцов, Константиновском, нет собственной коллекции".

И уникальная коллекция Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской наконец обрела свой дом в Константиновском дворце . Экспозицию 13 мая этого года торжественно открыл Путин.

Господа туристы! Я вам искренне советую! Не обходите мимо, а зайдите и порадуйте свой взор действительно достойной коллекцией не только картин, а и уникальной мебели, посуды и множества другого, что при жизни собирала эта на весь мир известная пара выдающегося русского виолончелиста, дирижёра Ростроповича Мстислава Леопольдовича и его жены Вишневской Галины Павловны - известной сопрано певицы.

Галина Вишневская .

«Как известно, в 1974 году мы вынуждены были уехать из России, а четыре года спустя нас лишили советского гражданства. Все имущество осталось там. Мы выехали - Ростропович с виолончелью, псом -ньюфаундлендом Кузей, я с двумя чемоданами и двумя детьми. И жизнь надо было начинать с нуля. Тогда мы поселились в Париже, сначала снимали квартиру на бульваре Мользерб, а затем купили квартиру на авеню Жорж Мандель, в которой мы и жили все эти годы. И нам захотелось создать русский дом.

Первое, что мы приобрели тогда у очень известного коллекционера и антиквара Льва Адольфовича Гринберга, это портрет Николая II кисти Валентина Серова. Также мы купили у него два больших портрета Екатерины - один работы Левицкого, другой Пустынина. Нас он просвещал, чтобы мы не были обмануты в своем желании приобретать русские вещи. Появилась возможность покупать их в разных странах.
Мебель у нас почти вся от Поповой. Знаменитый парижский магазин до сих пор носит это имя. Мы в нем купили много хороших вещей, некоторые картины, фарфор тоже от нее. Вот таким образом создавалась наша коллекция. Я люблю фарфор. Мне всегда он говорил об очень многом. А русский фарфор какой-то особенный. Я моментально его отличаю среди других красивых вещей. Сравнительно молодой, начинался он где-то в середине XVIII века при царице Елизавете Петровне. Блистательные мастера - Виноградов, Чернов. Глядя на фарфоровые изделия того времени, я вижу крепостную девушку, сидит она, песни поет, при свете лучины разрисовывает чашку или вазочку, или тарелки - в этих вещах ее мечта.
Конечно, по антиквариату и различным коллекциям у меня много книг, которые я перечитывала. Сначала через Гринберга я узнавала об интересных вещах на аукционах. После я стала получать каталоги, сама ездила на эти аукционы, и сама торговалась, это очень азартное занятие. Получить именно то, что хотела. Когда вещь такая редкая, и ты держишь ее в руках - это приносит невероятную радость.
Можно бесконечно любоваться этим огромным полотном Николая Рериха. На нем ангелы, охраняющие камень. Художник написал картину для будущего храма в имении княгини Тенешевой. Храм не был построен -грянула революция. Рерих уехал из России и взял полотно с собой, в Нью-Йорк. Там оно висело в музее много лет, и потом оказалось на аукционе. Нам привезли его в Лондон с аукциона Сотбис лет десять назад. Вот какая большая покупка. Григорьев у нас, изумительный русский художник, несколько картин Репина.
Любимые вещи в коллекции... Вот висят эти картины - всегда перед глазами, они как хорошие знакомые, друзья, близкие тебе люди - ты их принимаешь, как что-то свое, часть себя. В них вложено столько собственных эмоций, ощущений, что ты уже сроднился с ними. Именно русское искусство, приобретенные старинные работы, реликвии, стали частью моей жизни. И Слава также относился к этому. Он мог часами сидеть и рассматривать рисунок на фарфоре, все эти линии на серебре. Кстати, русское серебро, оно тяжелее, допустим, чем английские, французские изделия. Эта массивность, и в то же время удивительный вкус в русских вещах, и немножко есть варварства в них. Так же неповторим и русский ампир.
Безусловно, мы могли бы покупать не только русские вещи, но у нас было желание создать русский дом. Мы не собирались уезжать из России, это произошло так быстро, нас вынудили просто уехать из дома. И я хотела получить свой кусочек России - мой Петербург. Я родилась в нем, т.е. в Ленинграде, как тогда он назывался. И в разлуке с Родиной мы создавали свой русский дом. Ростропович играл чуть ли не каждый день концерты по всему миру, зарабатывал деньги, а я покупала. Он тоже бывал на аукционах, но конечно реже, чем я, Я находила в каталоге какую-то вещь и показывала ему, или он находил, мы с ним советовались, покупать или не покупать. Бывали и жаркие споры. Часто он покупал то, что я бы не купила из-за цены, пожадничала, может быть, а он, если нравилась вещь, покупал безоговорочно. Ну, женщины всегда более расчетливы, чем мужчины. Великий артист зарабатывает деньги, отдавая на сцене все - пальцы, руки, душу. Поэтому порой жалко платить так много, даже за такие красивые, изящные работы.
Он любил те же самые вещи, что и я. У нас вкусы с ним совпадали абсолютно. Он тоже любил фарфор. То, что мы любили - это все в коллекции. То, что не любишь, ты не покупаешь, зачем это нужно...
Решение продать коллекцию, мы приняли вместе. Мы хотели, чтобы при нашей жизни, все эти ценности, которые мы собирали с большой любовью много лет, попали в руки истинных знатоков и любителей русского искусства, русской старины. И пусть для них будет особо ценно и то, что теперь это не только произведение искусства как таковое: это вещь, которая была когда-то отобрана нами, и согревала наши души, была частью нашего дома, придет к новым обладателям, храня тепло наших рук и сердец.»

О самой коллекции.

Говоря вкратце, коллекция начала складываться уже после их вынужденного отъезда из Советского Союза. Так что вещи из собрания Ростроповича-Вишневской из России не вывозились . Да они, собственно, и не считали никогда, что собирают «коллекцию». До сих пор Галина Вишневская с трудом называет выставленные на торги вещи этим громким и, наверное, обязывающим словом. Покупались красивые, напоминающие родину предметы. Заполняли парижский дом в попытке придать ему хотя бы отголосок покинутой страны. Поэтому сугубо русское, поэтому такое разное, но все как будто на одну тему. Несколько произведений действительно музейного уровня - цены соответствующие, но много совсем недорогих вещей, которые, по оценкам экспертов, могут заинтересовать не столько коллекционеров, сколько почитателей таланта знаменитых музыкантов. Впрочем, надо отметить, что коллекция выставляется не целиком. Оставили самое дорогое (сердцу, конечно, а не кошельку), например, уникальное собрание музыкальных рукописей - детище Ростроповича. К тому же часть вещей уже была продана раньше, без особой шумихи.

В разделе живописи есть произведения Маковского , Айвазовского , Левитана , Харламова , Нестерова , Малявина , театральные эскизы Гончаровой, Судейкина, Добужинского. Несколько из представленных работ действительно высочайшего значения и уровня. Самым значительным лотом эксперты единодушно называют «Лики России» Бориса Григорьева (эстимейт 1 млн. - 1 млн. 500 тыс. фунтов) - одну из важнейших работ в творчестве художника, непосредственно связанную со знаменитым живописным циклом «Расея» ( широко известен его цикл «Расея» (альбом, изданный в 1918, включает в себя живопись и графику, а также тексты П. Е. Щеголева, Н. Э. Радлова и самого художника). В этом альбоме портеты и пейзажи русской деревни сложились в многоголосую песнь, полную не тоски, но горькой меланхолии. За рубежом Григорьев снова вернулся к этой теме, переиздав «Расею» на русском и французском (1921, 1922) и дополнив её новым альбомом «Лики России» (на французском и английском; 1923, 1924), в состав которого вошли и портреты актёров МХАТа. В 2005 г. "Расея" была переиздана в серии "Возвращение книги" ). Эту картину, написанную в 1921 году после переезда Григорьева из Берлина в Париж, и сам художник считал одой из самых важных и никогда с ней не расставался. Даже закрепил на специальной разборной основе, чтобы упростить перевозку на выставки. Кроме нее на торги выставлены еще шесть работ Григорьева , в том числе очень выразительный «Автопортрет» (200-300 тыс. фунтов), написанный за год до смерти художника, и «Портрет Петра Бакшеева» в роли горьковского Васьки Пепла (500-700 тыс. фунтов).

Не менее значительный экспонат коллекции - «Сокровище ангелов» Николая Рериха 1905 года (эстимейт 800 тыс. - 1 млн. 200 тыс. фунтов). Полотно, на котором ангелы стерегут драгоценный краеугольный камень мироздания, заключающий в себе добро и зло, вероятно, связано с неосуществленными росписями храма в Талашкине. Работа много раз экспонировалась и публиковалась и имеет безупречный провенанс.

Особняком в коллекции представлено собрание из двадцати двух работ Ильи Ефимовича Репина . Из 20 произведений, выставленных на торги, любопытна работа «Большевики» 1918 года (300-500 тыс. фунтов). Она отражает неоднозначное отношение художника к новой власти через почти по-карикатурному страшный сюжет: красноармеец отнимает хлеб у беспризорного ребенка. Интересен и «Портрет Чуковского» (300-500 тыс. фунтов), написанный Репиным на пике их дружбы.

Среди других лотов следует также отметить один из многочисленных эскизов Александра Иванова к «Явлению Христа народу» (500 тыс. - 1 млн. фунтов), очень редких на рынке, так как большинство эскизов находятся в музейных собраниях.

Портретов в коллекции Ростроповича-Вишневской представлено много. Среди них выделяется долгое время считавшийся утерянным «Портрет Прасковьи Бестужевой» кисти Владимира Боровиковского (400-600 тыс. фунтов). Портрет был написан в качестве дополнения к портрету ее мужа Александра Бестужева, ныне хранящемуся в Кировском музее.

Стоит отметить и «Портрет княгини Авроры Демидовой» (800 тыс. - 1 млн. 200 тыс. фунтов) - женщины непростой судьбы и удивительной красоты, был создан Карлом Брюлловым около 1837 года. А также написанный Валентином Серовым «Портрет князя Феликса Юсупова» (800 тыс. - 1 млн. 200 тыс. фунтов), "Портрет гитариста"- В.А. Тропинина (эстимент 305-407 тыс. долларов США), так же в разделе западноы портретов при русском императорском дворе стоит отметить "Портрет императрицы Елизаветы I" - Джонатана Баптиста Лампи и "Портрет Екатерины II" по образцу портрета Лампи.

В разделе декоративно-прикладного искусства - великоустюжские финифти (украшение изделий в технике клуазоне создается путем нанесения цветных эмалевых паст между перегородками, которые получается путем пайки тонких фигурных металлических полосок на литое медное или бронзовое основание. Перегородочная эмаль является самой ранней и распространенной техникой украшения, и положила начало великой традиции эмалирования в России) XVII века, резные изделия из моржовой кости XVIII века, бронза и малахит, русское императорское стекло, императорские фарфоровые орденные сервизы (завод Гарднера. В то время Императорская фарфорная мануфактура обладала действующей монополией на производство фарфора, и завод Гарднера стал первым частным фарфоровым предприятием в России,а вскоре его высококачественная продукция привлекла к себе внимание Екатерины II. Орденные сервизы использовались лишь раз в год в Зимнем Дворце, где рыцари, награжденные орденами, собирались за ужином) . И, конечно, русский фарфор , поклонником которого является сама Галина Вишневская. В ее коллекции фарфор разного времени и качества, но есть действительно редкие и очень значимые вещи. Среди них два подарка Екатерины II своему фавориту графу Орлову - редкая фарфоровая табакерка с портретом графа (150-200 тыс. фунтов) и набор фарфоровых предметов из знаменитого Орловского сервиза, включавшего когда-то около 300 предметов (350-550 тыс.фунтов). Впрочем, есть лоты и совсем недорогие - например, собрание фарфоровых статуэток, которые, безусловно, порадуют поклонников знаменитых музыкантов.

Коллекция хороша не только набором вещей, но и их «одомашненностью». Картинами изо дня в день любовались, из императорского фарфора угощали гостей, в шкатулках хранили любимые безделушки. Вещи несли атмосферу, заполняли дом воспоминаниями и ощущениями. Собрание Ростроповича и Вишневской действительно очень личное, и, наверное, это один из важнейших аспектов, который привлечет внимание покупателей наряду с качеством произведений и громкими именами владельцев.

ВОТ НЕКОТОРЫЕ ЛОТЫ КОЛЛЕКЦИИ.

«Лики России» Бориса Григорьева (эстимейт 1 млн. - 1 млн. 500 тыс. фунтов)

Автопортрет Бориса Григорьева

Борис Григорьев - портрет Петра Бакшеева в роли Васьки пепла из пьесы Максима Горького " На дне".

«Сокровище ангелов» Николай Рерих 1905 год (эстимейт 800 тыс. - 1 млн. 200 тыс. фунтов)

Портрет княгини Авроры Демидовой - Карл Брюллов (800 тыс. - 1 млн. 200 тыс. фунтов)

Илья Ефимович Репин - портрет Корнея Чуковского.

Портрет императрицы Елизаветы I - Джонатан Баптист Лампи

Набор фарфоровых предметов из Орловского сервиза, Императорский фарфорный завод период Екатерины II (эстимент 715тыс. - 1млн.120 тыс. долл.)

Резные изделия из моржовой кости XVIII века

Эскиз Александра Иванова к «Явлению Христа народу» (500 тыс. - 1 млн. фунтов)

Императорские фарфоровые орденные сервизы. Завод Гарднера.

Портрет гитариста В.А. Тропинина (эстимент 305-407 тыс. долларов США)

Русское императорское стекло.

Галина Вишневская и Мстислав Ростропович с середины 1990-х годов покупали квартиру за квартирой в доме на набережной Кутузова, став в итоге владельцами всего трехэтажного особняка, в окна которого смотрит дуло крейсера «Аврора».

Жизнь великой оперной певицы до приобретения этого дома хорошо известна - она подробно и откровенно описана ею самой в автобиографии «Галина», которая в 1984 году вышла на английском языке в США, затем во множестве других стран, стала бестселлером, а в начале 1990-х была впервые опубликована в России. В этой книге Галина Павловна, родившаяся в 1926 году в Ленинграде, рассказывает о своих корнях: матери - наполовину цыганке, наполовину польке - и отце, выходце из Вологодской губернии. О том, что родители бросили ее совсем маленькой, оставив на воспитание бабушке, с которой Галька-артистка, как звали ее в детстве во дворе, жила в коммунальной квартире в Кронштадте. Описывает ужасы блокады и свою службу в МПВО - в 1943 году шестнадцатилетняя Галина Иванова была награждена медалью «За оборону Ленинграда». Рассказывает она и о неудачном первом браке, с офицером по фамилии Вишневский, о том, как ее приняли в труппу Ленинградского театра оперетты, с которой молодая певица выступала на морозе перед солдатами на передовой, о тяжелой послевоенной жизни, о поступлении по конкурсу в Большой театр в 1952 году и о том, как в 1955-м вышла замуж за Мстислава Ростроповича после четырех дней знакомства с молодым, но уже прославленным виолончелистом.

И все эти годы Вишневская жила в коммуналках . А первое отдельное жилье, кооперативную квартиру в Москве, так же как позднее дачу и машину, они с Ростроповичем купили на деньги, заработанные бесконечными концертами по всей стране. Не получив ничего от советской власти бесплатно, певица никогда не чувствовала себя ей обязанной. В 1974 году ее с мужем и дочерьми Ольгой и Еленой вынудили покинуть СССР после нескольких лет травли и фактического запрета на профессию, которым подвергался Мстислав Леопольдович за поддержку Александра Солженицына: опальный лауреат Нобелевской премии по литературе пять лет прожил в гостевом доме на даче у Ростроповичей. Уезжали они на два-четыре года, рассчитывая вернуться. Галина Павловна до сих пор не может говорить об этом спокойно: «Нам было по сорок семь лет, и я, и Ростропович к тому времени провели по тридцать лет на сцене, а улетели с двумя чемоданами и без копейки денег - такси в аэропорту не на что было взять. Пришлось начинать жизнь заново!» Они не покупали за границей никакой недвижимости до 1978 года, когда узнали из теленовостей о лишении всех почетных званий и наград, а также гражданства СССР за «антисоветскую деятельность» - помощь русским эмигрантам - инвалидам Первой мировой: «Меня буквально душила ярость, когда я получила этот плевок в лицо!»

Поняв, что пути назад нет, они решили осесть в Париже. «Выбрали именно этот город потому, что он больше всего напоминал мне по духу Петербург. Замечательную квартиру на авеню Жоржа Манделя - салон с колоннами, лепные потолки с позолотой - я увидела через открытые окна, проходя по улице, и сразу захотела купить. Когда придумывала интерьер, искала исключительно русские вещи: картины, мебель, люстры, ковры, посуду. Мы со Славой решили создать собственную маленькую Россию у себя дома - с этого началось и наше коллекционирование. Этот петербургский дом я обустраивала уже по образу и подобию нашего парижского жилища, хотя оттуда сюда ничего не перекочевало. А вот кое-что из уже проданных поместья и квартиры в Америке теперь здесь. Так же как и с дачи в Лаппеенранте - ее Слава приобрел в середине 1980-х, потому что я скучала по серому небу, мне нужны были низкие облака».

Ольга Ростропович: Хотя я почти сорок лет прожила в Америке, по-прежнему считаю себя русским человеком. С тех пор как папа ушел из жизни пять лет назад, мама в Париж больше не возвращалась - не хочет. Живет в квартире на Остоженке при своем Центре оперного пения, занимается обучением певцов и новыми постановками. К сожалению, мы очень редко собираемся всей семьей, но на Новый год стараемся обязательно встречаться на даче в Жуковке. Двое моих сыновей плохо говорят по-русски, живут в Швейцарии, но младший так обожает бабушку, что с детства мечтает открыть в Москве ресторан с меню из ее любимых блюд, и название придумал - “Ля Галина”. Я сейчас живу в Москве и занимаюсь делами Фонда культурных и гуманитарных программ М. Л. Ростроповича - папа основал его для поддержки молодых талантливых музыкантов».

В 1990-м Вишневской и Ростроповичу вернули советское гражданство, награды и звания народных артистов СССР. Однако снова стать советскими подданными они отказались, продолжая жить по швейцарским документам апатридов - лиц без государственной принадлежности. Квартиру в Москве и дачу в Жуковке возвращать было не нужно: все годы вынужденной эмиграции в них жила сестра Мстислава Леопольдовича. «В 1990 году мы впервые с 1974 года приехали в СССР с Вашингтонским симфоническим оркестром, которым руководил Слава, - концерты прошли в Москве и Ленинграде. Жуткое было впечатление от страны, находившейся в страшной депрессии: грязь, одна лампочка на весь подъезд и сложенные картонные коробки вместо ковриков у дверей. Есть нечего, прилавки в магазинах пустые, а на полу стружки, как в конюшне. О возвращении сюда я тогда и подумать не могла. И только в 1992 году, когда Большой театр решил отпраздновать мой юбилей, сорокапятилетие сценической деятельности, я подошла к рампе, увидела огромный зал, наполненный людьми, которые тянули ко мне руки, кричали что-то, - и негативные эмоции, буквально клокотавшие во мне все эти годы, сразу ушли куда-то.

Мы стали время от времени приезжать в Петербург - все-таки это мой родной город, который я считаю самым красивым в мире. В 1995 году мэр Анатолий Собчак, с которым мы дружили, посоветовал купить здесь квартиру. Если в городе есть набережная, значит надо искать на ней. Мы выбрали квартиру из семи комнат площадью около двухсот метров на втором этаже этого дома на набережной Кутузова - дуло крейсера “Аврора” смотрит прямо нам в окна. Огромные комнаты были разделены на типичные петербургские коммунальные “пеналы” с одним окном. Все перегородки мы убрали, сделали ремонт и, помню, обмывали покупку с Анатолием Александровичем прямо на подоконнике, когда Слава обнаружил, что единственный в доме балкон принадлежит соседней квартире, и сказал: “А давай купим весь этаж!” Я ему: “Зачем?!” Но он меня уговорил, и тогда рабочие перешли на вторую половину этажа - отремонтировали еще семь комнат. Однако жить нормально и тем более пригласить кого-то в гости было нельзя: ступени на лестнице были как будто изъедены ихтиозаврами, даже перила на ней отсутствовали, сквозь наш вестибюль был проход с набережной Невы на Шпалерную. Пришла я, помню, на первый этаж предлагать расселение - боже, что я там увидела! В десять утра уже опухшие от пьянства синюшные мужики, ряды пустых бутылок: “Халллинаа Паалнаа, царица вы наша!” В результате мы скупили квартиры на первом этаже, на третьем, подвал, чердак - в конце концов весь дом стал нашим, и лишь обитатели маленькой двухкомнатной квартиры на третьем этаже из вредности лет десять отказывались от любых вариантов переезда, пока не уехали в позапрошлом году. И при этом до сих пор приходится слышать, что этот дом нам подарил Собчак, - ничего себе подарочек! В общей сложности, расселяя коммуналки, мы купили сорок две однокомнатные и двухкомнатные квартиры».

Теперь на первом этаже дома - архив Галины Павловны и Мстислава Леопольдовича, где хранятся их портреты, фотографии, ноты, подарки, сценические костюмы, мантии различных университетов мира, десятки орденов, пять премий «Грэмми». Здесь же - мемориальная комната Шаляпина, раритеты для которой были приобретены у дочери баса: портреты работы Коровина и Серова, ковер из квартиры Федора Ивановича и его трость. На втором этаже - жилые апартаменты Галины Павловны и Мстислава Леопольдовича, а на третьем - гостевые комнаты и галерея с работами авангардиста Гавриила Гликмана и других художников. «Нам пришлось здесь делать заново все - начиная от перекрытий и заканчивая лепниной. Нищей девчонкой из Кронштадта я бегала по этому прекрасному городу, и он воспитал меня, научил пониманию красоты, стремлению ее видеть, впитывать до мелочей, а не просто сколь зить по ней взглядом. Вещи для этого дома я искала за границей, много на аукционах в Швеции, и, как и прежде, у меня была установка собирать все только русское: мебель, фарфор, картины… А в петербургских антикварных магазинах приобретала обстановку для музеяквартиры М. П. Мусоргского - он находится во дворе нашего же дома, только вход со Шпалерной. Эту квартиру мы тоже купили, расселили и сделали музей - композитор жил здесь с 1872 по 1875 год, сочинил вторую редакцию “Бориса Годунова”, “Хованщину”, “Сорочинскую ярмарку” и другие произведения. Еще мы создали музей Д. Д. Шостаковича на улице Марата. И там, как во всех собственных квартирах и домах, я все делала сама, ни одного дизайнера к себе на порог не пустила.

Елена Ростропович: У нашей семьи нет родового гнезда: в 1970-е нас вырвали отсюда с корнями и нигде мы их больше не пустили. За границей я не чувствую себя как дома, все там мне чужое, но и в России не ощущаю себя своей. Приезжаю в Москву и Петербург, только чтобы повидаться с мамой, максимум на три-четыре недели, а потом тянет к себе, в Швейцарию. Четверо моих детей живут кто где - в Берлине, Париже, Дюссельдорфе, Швейцарии, и собрать их вместе очень сложно. После покупки этого дома мама уже не могла остановиться, как-то говорит: “Есть чудесная квартира на Мойке для тебя, поезжай посмотри”. Мы пришли с мужем - жуткая грязная коммуналка! Стою на кухне, думаю, как же все будет выглядеть после ремонта, и чувствую, что на меня чтото капает, - поднимаю голову и понимаю, что это падают тараканы! Разумеется, квартиру эту я купила. (Смеется.) Потом родители приобрели квартиру моей сестре Ольге, следом еще одну, и при этом никто из нас не живет в Петербурге - бываем только наездами. Это, конечно, единственный город в мире, совершенно особый. Его нельзя не любить, и отсюда не хочется никуда уезжать».

Королева Испании София со своей сестрой Иреной гостила у нас здесь несколько дней в 2001 году, так же как незадолго до этого жена экс-президента Франции Бернадетт Ширак, - мы тогда страшно готовились к их визитам. С Софией мы со Славой познакомились в Греции еще в 1960-е годы, когда она была невестой будущего испанского короля. И до сих пор у нас самые дружественные отношения. И я, и Слава всегда обожали Японию и, будучи с очередными концертами в этой стране, пошли в гости к нашему другу, великому архитектору Кензо Танге. Слава сказал ему, что хочет сделать мне подарок - комнату в японском стиле, ведь я когда-то пела партию Мадам Баттерфляй. Танге ничего не ответил, но спустя несколько месяцев морем пришли строительные материалы, прилетели японские рабочие, которые собрали комнату здесь на месте, - он нам ее подарил. Получилась игрушка, Ростропович обожал ее, иногда покупал японскую еду, приглашал гостейяпонцев, включал японскую народную музыку.

На втором этаже у нас есть “Царская комната” , как мы ее называем, с портретами членов династии Романовых, а в ней - два огромных черных дубовых буфета. Мстислав Леопольдович как-то в 1960-е годы приехал на гастроли в Свердловск, где увидел в кафе местной филармонии этих исполинов. “А откуда они у вас?”- спросил Слава. “А из Ипатьевского дома, в котором расстреляли царскую семью”. Оказалось, что перед сносом этого дома их привезли в филармонию и много лет трудящиеся открывали бутылки о головы резных фигур на буфетах, - отношение к мебели было варварское. Слава предложил их продать, но ему отказали, на них были инвентарные номера. Тогда Ростропович несколько лет отказывался выступать в Свердловске, пока руководство местной филармонии не изменило свое решение: там сделали ремонт, выбросив “эти дрова” на чердак за ненадобностью. После чего Слава привез их в Москву в разобранном состоянии, но они не помещались ни в московскую квартиру, ни на дачу: высота большего из буфетов четыре с половиной метра. Пришлось нам возвести для них пристройку - зал и прилегающий к нему домик, в котором потом пять лет жил Александр Исаевич Солженицын». Зато теперь в петербургском особняке им самое место. Сегодня Галина Павловна и ее дочери редко бывают в этом доме. По соседству, на Дворцовой, Адмиралтейской и Английской набережных, немало роскошных царских и великокняжеских резиденций, давно занятых музеями, научноисследовательскими институтами или творческими союзами, но лишь в здании на набережной Кутузова семье Ростроповичей удалось создать жилой дом с настоящими дворцовыми интерьерами - случай уникальный для Петербурга наших дней.

Текст: Виталий Котов
Фото: Виталий Коликов

На девятый день после ухода Галины Вишневской корреспондент «КП» пообщалась с дочерьми великой певицы [аудио, видео]

Изменить размер текста: A A

Конечно, еще рано говорить, кто станет новым художественным руководителем оперного центра, и как распорядятся наследием Ростроповича - Вишневской их дети. Пока дочери Галины Павловны пытаются свыкнуться с мыслью, что они осиротели, слишком велико горе утраты. Потом будут думать, как им жить дальше.

«Родители выехали из СССР без копейки»

Когда на церемонии прощания в оперном центре на экране сменялись слайды с мамиными портретами, я вспомнила всю свою жизнь, от раннего детства до последних дней, - призналась нам Елена Ростропович. - Мы уехали с родителями из России , когда мне было 16 лет, а Ольге - 18. Хорошо помню, как мы с сестрой ходили в Большой театр на все мамины спектакли. Потом бежали в буфет, там продавали вкусные бутерброды и пирожные. В театр мы всегда надевали нарядные платья, переобували туфли в гардеробе. Это был праздник, несмотря на то, что Большой театр мы воспринимали как дом родной. В моих воспоминаниях это была сказочная, волшебная жизнь. Мы с Ольгой с детства слушали прекрасную музыку, ходили на папины концерты. К сожалению, наши дети такой жизни не знали.

Когда ваших родителей выслали из СССР в 1974-м, вы тоже были вынуждены уехать вместе с ними. И начался не менее интересный этап - заграничный...

Когда мы уехали, я еще училась в школе, Ольга - в консерватории. Никто не думал, что наш отъезд - это надолго. Родители нас определили в пансион при католическом монастыре в Швейцарии . Французский язык мы не знали. Друзья детства остались в Москве . Опекать было некому. Отец должен был играть концерты и зарабатывать, потому что родители выехали из СССР без копейки денег. Я помню, что мы были одеты не как швейцарские дети, и нам хотелось купить что-то новое. Но семейный бюджет на тот момент был очень скромным. Правда, когда мы жили в России, в семье не принято было давать нам деньги на карманные расходы. 22 копейки на мороженое - и мы счастливы. Родители считались обеспеченными по советским понятиям людьми, но нас с сестрой не баловали. Мама всегда говорила: «Что вам еще нужно? У вас и так все есть». Если сравнивать с ее голодным, блокадным детством, у нас действительно было все.

- А чего все-таки в детстве не хватало?

Возможно, семейных застолий... Родители жили своей профессией. Отец - гениальный музыкант, мама - известная на весь мир певица. Им некогда заниматься бытом . У нас всегда была помощница по хозяйству. Но когда я обзавелась собственной семьей, я по-другому организовала свой быт. У меня четверо детей. И холодильник в моем доме всегда забит продуктами, столько и не нужно. Но мне все равно кажется, что чего-то не хватает. В моей семье принято обедать вместе, я всегда готовлю. Хотя и мама могла под настроение что-то приготовить и делала это очень вкусно. А у папы была привычка: для каждого нового жилища он покупал дрель, молоток, гвозди и сам вешал картины. Ему было важно показать, что он может выполнить любую мужскую работу.

«Во время войны мама чистила канализацию»

Галина Павловна из рабочей семьи, выросла в Кронштадте , жила в коммуналке. Трудное детство. Но удивительно, по внутреннему ощущению она родилась... королевой.

Мама говорила, что в детстве убегала от реальности в радужные грезы. Умирала от голода во время блокады, но думала не о хлебе, а о том, как вылезти из этого ужаса любой ценой. Во время войны она чистила в городе канализацию. Но всегда надевала перчатки, потому что даже в такие минуты не забывала, что будет артисткой. А у артистки руки должны быть в порядке. Она родилась с характером. Если она ставила цель, всегда ее добивалась. Плюс к этому Богом данный талант, у нее от рождения поставленный голос. С детства любила петь и видела себя только на оперной сцене. Сломить ее было невозможно. И она построила свою жизнь так, что добилась мирового признания. Она на равных общалась с представителями королевских семей, считала, что принцы, принцессы, короли и королевы - это только титулы. В остальном это такие же люди, как мы с вами. А представители королевских династий испытывали большой пиетет перед нашими родителями, перед их талантом.

Елена Ростропович: "Мама хотела, чтобы я продолжала ее дело"

Я видела на фотографиях, как Галина Вишневская обставляла свои квартиры. Это царские палаты. А ее дом в центре Петербурга на набережной Невы - настоящий дворец.

Маме так жить было комфортно, поэтому она собрала такую коллекцию раритетов. Картины, мебель, портьеры - все покупалось на аукционах. Любая одежда на ней смотрелась как царский наряд, так она могла его подать. На самом деле это могла быть совершенно обычная вещь. Я же другой человек, и моя сестра Ольга тоже другая. Мне не очень комфортно в этой роскоши.

«СОЗДАДИМ ЦЕНТР КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ»

После смерти Мстислава Ростроповича в Москву из Америки переехала старшая дочь Ольга. Она была главным помощником Галины Вишневской в оперном центре.

Мама была для меня не только мамой, но и другом, - рассказала нам Ольга. - Каждый вечер мы с ней - на спектаклях, ужинали вместе, ходили на репетиции. Теперь образовалась пустота, которую заполнить нечем.

Что будет с оперным центром Галины Вишневской? Насколько я знаю, Галина Павловна хотела, чтобы вы продолжили ее дело?

Пока об этом говорить рано. Мама дала мне ряд указаний, как она видит в будущем оперный центр. Это учебное заведение уникально тем, что здесь готовят исполнителей для оперной сцены. Не только учат их петь, но и готовят артистов.

- Ваш старший сын Олег признался, что собирается через год переехать в Москву помогать вам.

Этому я очень рада. Но это и для меня сюрприз.

- Рано или поздно встанет вопрос о завещании Галины Вишневской. Она его успела составить?

Конечно. Для Запада это нормальная практика. Мы все ходим под Богом. Я тоже составила свое завещание, и у моей сестры Елены оно тоже есть.

- Что будет с имуществом Ростроповича - Вишневской?

Наши московские квартиры на Остоженке , в Газетном переулке, дача в Жуковке , дом в Петербурге , квартира в Париже - все это семейная собственность. Продавать ее мы не собираемся. Но планируем создать центр культурно-исторического наследия. Этого хотела мама. Отец собирал архивы, письма Чайковского, Римского-Корсакова , он покупал их на аукционах. Держать эти ценности дома - огромная ответственность. Однажды в нашей квартире в Лондоне лопнула труба. Водой залило не только стены, но и картины, слава богу, не очень ценные.

Но они погибли, как и погибли сюиты Баха , которые записал отец. Все было залито водой. В доме, в котором ты не живешь, может произойти все что угодно. Вот почему родители решили продать часть своей коллекции. Мама это сделала после смерти отца (коллекция Вишневской - Ростроповича была продана несколько лет назад. Ее приобрел бизнесмен Алишер Усманов и передал в Константиновский дворец под Петербургом. - Ред.). Часть архивов мы хотим передать в будущий центр культурно-исторического наследия. Эти бесценные материалы не должны лежать мертвым грузом.

СПРАВКА КП

Ольга Ростропович - виолончелистка, возглавляет музыкальный фонд Ростроповича, который поддерживает молодых музыкантов и проводит ежегодные фестивали. У Ольги двое сыновей - 20-летний Олег и 16-летний Слава. Олег учится бизнесу, Слава еще школьник. Елена Ростропович - пианистка, возглавляет международный медицинский фонд Ростроповича - Вишневской, который занимается вакцинацией детей по всему миру.

Под ее руководством находится еще и ассоциация Ростроповича-Вишневской. Эта ассоциация реализует гуманитарные музыкальные программы в том числе в лагерях беженцев. У Елены четверо детей: старший сын Иван (29 лет) стажируется в банке, Сергей (25 лет) будущий режиссер, сценарист, Анастасия (21 год) - художница, Александр (20 лет) - пианист.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Галина ВИШНЕВСКАЯ: «Я не хотела бы ничего в своей жизни переигрывать» - Ни бесплатного образования, ни бесплатной квартиры - мы жили в коммуналке здесь - я не получила. Ни у кого ничего не просила. Никому ничем не обязана. А чтобы сверкать, надо иметь талант, другого пути я не знаю. Еще надо, конечно выйти и предъявить себя, а дальше - добиваться самого высокого качества. Работать надо! И я не хотела бы ничего в своей жизни переигрывать, и книгу свою не перерабатывала - пару эпизодов добавила и все. Ах, да - там еще досье КГБ на меня есть. И много фото. Ну и напоследок Вишневскую спросили, что бы она сделала, стань она президентом. - Пенсии изменила бы! - ни секунды не колеблясь ответила Галина Павловна. - чтобы срамоты этой не было, чтобы наши пенсионеры не тыкались как слепые , чтобы наши деды и матери не были бы вынуждены попрошайничать. УРОКИ ЖИЗНИ ГАЛИНЫ ВИШНЕВСКОЙ О ЖИЗНИ - В молодости еще можно найти в себе силы принимать с юмором тычки и затрещины, но с годами, когда внутреннее зрение становится безжалостным, жизнь бесстыдно обнажается перед тобой и в уродстве своем, и в красоте. Ты вдруг неумолимо понимаешь, что у тебя украдены лучшие годы, что не сделал и половины того, что хотел и на что был способен; становится мучительно стыдно перед собой, что позволил преступно унизить в себе самое дорогое - свое искусство. - Самое главное - это не давать воли отчаянию. - Если ты хочешь совершить какой-нибудь поступок, то, сначала подумай - ты хочешь подниматься вверх или падать вниз. - Никому не жалуюсь, хожу, задрав голову, назло всем моим завистникам, и торчу у них как кость в глотке. О РАБОТЕ - Для меня во время исполнения роли все, что я делаю на сцене, так важно, как вопрос о жизни и смерти. Если бы мне отрезали голову, только тогда я не смогла бы допеть спектакль. - Все эти страсти-мордасти - просто отсутствие актерской техники и внутреннего контроля. - Темперамент - это умение себя сдерживать.

Великая исполнительница была талантлива во всем.

Галина Вишневская умела не только виртуозно исполнять оперные арии, но и была гениальным дизайнером. Она владела недвижимостью во Франции, Англии, Швейцарии, Америке и каждый дом обставляла своими руками. Особняки артистки поражают своим великолепием, передает " ".

Но лишь одно жилище Галина Павловна искренне считала своим домом - это особняк в Санкт-Петербурге, расположенный напротив крейсера "Аврора". В интервью корреспонденту портала "7дней.ru" певица называла его "домом-мечтой".

О красивом особняке на набережной Г.Вишневская мечтала еще с детства, когда жила в кронштадтской коммуналке, где кроме ее семьи ютилось еще 14 человек. "От малопривлекательной реальности убегала в свои радужные грезы. Только в них было мое спасение... Особенно в страшные дни блокады. Представьте, лежала, умирала от голода, но думала не о хлебе. Я мечтала о прекрасном и возвышенном. Не сомневаюсь, что благодаря этому стремлению к красоте, искусству я и смогла выжить", - вспоминала артистка.

Детская мечта не оставляла Г.Вишневскую даже тогда, когда в 1978 году ее с мужем Мстиславом Ростроповичем власти лишили советского гражданства, и они вместе с дочерьми Еленой и Ольгой стали "невозвращенцами". Во Франции оперная дива очень тосковала о питерском хмуром небе. По этой причине в 1984 году супруги купили дом в городе Лаппеенранта в Финляндии, где атмосфера напоминала Северную столицу.

Но настоящее счастье Галина Павловна испытала в 1994 году, когда муж подарил ей квартиру в доме на набережной Невы — в том, о котором она так мечтала (в Россию вместе с Мстиславом Ростроповичем она вернулась в 1990-м). Снаружи особняк был действительно великолепен — солидная трехэтажная постройка ХIХ века с роскошным парадным подъездом и большими окнами. Но внутри открывалось жалкое зрелище: все — двери, стены, лестница, перила — было сломано, повсюду пыль и грязь. "Это был жуткий муравейник. Все три этажа дома занимали коммунальные квартиры, в которых жили бедные либо очень бедные люди. В подъезде на лестнице постоянно сидели какие-то пьяные типы, смрад стоял такой, что хоть святых выноси!", - цитирует артистку "7дней.ru".

Постепенно супруги выкупили и отремонтировали первые два этажа. О том, каким тогда был этот дом, сегодня напоминает лишь его третий этаж, откуда последних обитателей коммунальных квартир Галине Павловне удалось переселить уже в конце жизни. В общей же сложности было расселено 42 семьи.

Ремонтом и обустройством особняка Вишневская с Ростроповичем занимались по мере приобретения новых квадратных метров. Основное бремя легло на плечи Галины Павловны - виолончелист дал супруге полную свободу действий. Она сама придумывала и создавала дизайн любимого дома. Если кто-то из нанятых строителей делал что-либо не так, хозяйка быстро приводила его в чувство своей коронной фразой: "Я из Кронштадта, ты понял?".

Слово "дизайнер" Вишневская считала ругательным. "Никогда в жизни ни один дизайнер не вошел и не войдет в мой дом. Я их не признаю. Я не люблю чужой вкус. Как можно жить в доме, где все придумано другим человеком?! Поэтому у себя всегда делаю то, что соответствует моему вкусу", - говорила артистка.

Она отмечала, что не придерживается определенного стиля, главное - чтобы было красиво и уютно. "Дом - это прежде всего его интерьеры — он таков, какова его "начинка", каковы вещи, его заполняющие", - подчеркивала Вишневская. Все вещи в своем питерском доме она назвала одним словом — талантливые. Например, здесь хранится трость Федора Шаляпина. Она досталась Галине Павловне от дочери великого баса, жившей в Америке. На стенах висят картины близких друзей семьи Марка Шагала и Сальвадора Дали. Первый подарил Ростроповичу даже свой мольберт, шутливо написав на нем: "От дяди Марка Шагала". А Дали во время одной из встреч преподнес музыканту его портрет.

Каждая вещь в особняке имеет свою историю. Например, солидный темно-коричневый буфет, принадлежавший в свое время Николаю II, М.Ростропович приобрел за бесценок во время гастролей в Свердловске. Буфет стоял в местной филармонии возле столовой, об его детали местные любители пива открывали бутылки. В целом, певица избегала мебельных магазинов и предпочитала приобретать вещи на международных аукционах в Париже, Лондоне, Копенгагене, Нью-Йорке. А мебель для японской комнаты придумал и изготовил известный архитектор Танге Кендзо.

У самой Вишневской в этом доме были две любимые комнаты. Первая — где хранятся ее сценические костюмы. Вторая — ее "уютно-роскошная" спальня, где она любила уединиться. Это единственная комната в доме, которая всегда закрыта для посторонних. Лишь дважды Галина Павловна нарушила это правило. В обоих случаях сделала она это ради добрых подруг. В первый раз свою спальню, сама перебравшись в другую комнату, Вишневская предоставила королеве Испании Софии. Во второй — супруге президента Франции Жака Ширака Бернадетт.

11 декабря 2012 года питерский "Дом мечты" осиротел - в этот день великая исполнительница скончалась на 87-м году жизни. Ее похоронят рядом с супругом на Новодевичьем кладбище Москвы 14 декабря.

В перечне исторических памятников числится "жилой дом Роменского - XIX в. - ул. Пятницкого 54", известный также как "Дом Ростроповичей". С 1897 года в нем жили музыканты и педагоги Витольд и Леопольд Ростроповичи. С 1897 года в нем жили музыканты и педагоги Витольд и Леопольд Ростроповичи. Да и сам Мстислав Леопольдович часто посещал город, при этом не упускал случая побывать в доме, где жили его родственники.

Воронежский период семьи Ростроповичей заинтересовал увлеченного краеведческими изысканиями с позиции историка-профессионала доцента Воронежского университета Александра Акиньшина. Однажды он обнаружил в архиве документы о дореволюционных домовладельцах Ростроповичах. На удивление старый воронежский дом, где жили Ростроповичи. Имя и возраст одного из сыновей этого дома безошибочно указывали на отца прославленного музыканта и дирижера Мстислава Ростроповича.

Витольд, получив домашнее образование, в 1870-е годы уехал в Лейпциг. Там он постигал азы инженерного дела и одновременно учился у профессоров местной консерватории Рейнеке и Ядассона. Любовь к музыке взяла верх над техникой и в самом конце 1870-х годов Витольд Ганнибалович оказался в качестве педагога в Воронеже. Среди местного дворянства были Гаушильдты - Наталья Ивановна, вдова ротмистра Александра Христофоровича, и пятеро ее детей.

А. Х. Гаушильдт вместе с отцом, выходцем их австрийских земель, был внесен в 1851 году во вторую часть родословной книги по Петербургской губернии. Возможно, воронежские Гаушильдты приходились родственниками Франтишке Гаушильдт, бабушке молодого музыканта. На их покровительство в первое время он мог расчитывать.

В 1880 г. Витольд Ростропович женился на Матильде Пуле и остался в Воронеже навсегда. Представление о том, как свершился этот брак, дает письмо Анны Германовны Пуле от 30 января 1880 г.: "Тюля выходит замуж. Жених Тюли - молодой милый образованный человек.

Витольд Ганнибалович Ростропович. Он поляк, родители его живут в Варшаве. Мы познакомились с ним в прошлом году. Он учитель музыки, играет превосходно и зарабатывает довольно. Человек он хороший, не пьет, не играет, живет скромно, занимается уроками, хотя имеет богатых родителей… Мама и все наши довольны выбором Тюли, дедушка не совсем, потому что Витольд Ганнибалович не лютеранин"

Венчание католика Витольда Ростроповича и Матильды (Тюли) Пуле состоялось 8 мая 1880 г. Тогда еще не был построен костел, и у католиков был только свой молитвенный дом во флигеле на Большой Садовой, рядом с лютеранской кирхой (ул. Карла Маркса, 65, построен в 1827 - 1831 гг.).

Тюля - это домашнее имя Матильды, старшей среди дочерей А.Г. Пуле. Сама Анна Германовна вышла из известной в Воронеже с 40-х годов прошлого века семьи Столлей. Ее отец, Герман Федорович Столль (1810-1887), названный в письме "дедушкой", был врачом, по его стопам пошел и один из сыновей, Карл. Другой, Вильгельм (1842-1924) стал предпринимателем, совладельцем открытого в Воронеже в 1869 году завода сельскохозяйственных орудий. Мария вышла замуж за аптекаря Людвига Мюфке (1833-1908).

Обвенчавшись с Матильдой Александровной, Витольд приобрел многочисленных родственников в лице Столлей, Пуле, Мюфке. Сама Матильда Александровна (1863 - ок. 1942) с 1873 по 1879 год училась в Мариинской гимназии, где окончила шесть классов, изучая дополнительно с основными предметами немецкий и французский языки 13. Как видно из писем ее матери, учебу она оставила из-за болезни. В семнадцать лет она вышла замуж и посвятила себя детям и мужу.

Биографические сведения о Ростроповичах-старших достаточно кратки. Витольд Ганнибалович на службе не состоял, а потому формулярных списков не оставил. Педагогов-музыкантов начальство не причисляло к домашним учителям и не контролировало их работу. В сентябре 1889 года В.Г. Ростропович стал преподователем фортепианной игры в мужской классической гимназии, но вел занятия приватным образом, получая не жалованье, а плату за проведенные уроки. С этого момента и вплоть до 1905 года его имя постоянно значится в "Памятных книжках Воронежской губернии" с указанием адреса.

В 1895-1896 годах отмечено наличие у Ростроповичей собственного дома на Большой Дворянской. Дом не сохранился, этот участок улицы напротив Кольцовского сквера, влившийся ныне в площадь Ленина, весь перестроен. Со следующего года семья жила в доме частного поверенного Михаила Романовича Роменского на Нееловской улице, 3 (ныне ул. Пятницкого, 54). Кстати, в этом же доме в 1899-1902 годах квартировал начальник дирекции народных училищ губернии Александр Федорович Комаров (1842-1918), известный украинский публицист.
Последнее время дом пустовал — московский бизнесмен, владевший особняком, выселил оттуда всех жильцов и исчез. В 2008 году под предлогом реконструкции дома строители, появившиеся на Пятницкой улице, запланировали демонтаж здания и последующее строительство многоэтажного административного здания с подземной парковкой. Проведение строительно-монтажных и иных работ на таких территориях запрещено, за исключением работ по физической сохранности зданий. Причем работы могут производиться только при условии сохранения особенностей и предметов охраны объекта культурного наследия.

Похожие статьи