Счастье не в том, что вы делаете и нет счастья в том, что вы получите в результате своих действий. Счастье - это вы. Вы ищете счастье, но на самом деле вы ищете себя!
Не стоит кричать всем, что ты счастлив, стоит сказать маленькое спасибо тому, кто дарит тебе это счастье.
Я верю в Бога, как верю в солнце. Верю не потому что вижу Его, а потому что в Его свете вижу все остальное.
Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было.
Закаты пропитаны грустью. Потому что каждый раз, провожая его, думаешь: каким ни был, удачным или неудачным, день - это мой день, и он уходит навсегда.
Если думаешь о чем то, что это невозможно, то ты тем самым делаешь это невозможным.
А счастье ведь для всех, увы, но разное:
Машины, яхты, острова, колье, цветы,
Планшет, моря, айфон, кольцо с алмазами,
А кто-то счастлив от того, что счастлив ты.
И не снись мне так больше, прошу тебя! Не потому, что это не прилично, а потому, что мне потом не хочется просыпаться...!!!
Счастье - это когда то, что ты думаешь, говоришь и делаешь, находится в гармонии.
В неприятных воспоминаниях есть одна хорошая сторона: они убеждают человека в том, что он теперь счастлив, даже если секунду назад он в это не верил. Счастье - такое относительное понятие! Кто это постиг, редко чувствует себя совершенно несчастным.
В детстве счастлив потому, что думаешь так, вспоминая его. Вообще, счастье - это воспоминание.
Видеть - на самом деле значит накладывать свою душу на стандартный отпечаток на сетчатке стандартного человеческого глаза.
Виктор Пелевин. Онтология детства
Вот, например, с чего раньше начинался день: взрослые уходили на работу, за ними захлопывалась дверь, и все огромное пространство вокруг, все бесконечное множество предметов и положений, становилось твоим. И все запреты переставали действовать, а вещи словно расслаблялись и переставали что-то скрывать.
Виктор Пелевин. Онтология детства
Обычно бываешь слишком захвачен тем, что происходит с тобой сейчас, чтобы вдруг взять и начать вспоминать детство. Вообще жизнь взрослого человека самодостаточна и – как бы это сказать – не имеет пустот, в которые могло бы поместиться переживание, не связанное прямо с тем, что вокруг. Иногда только, совсем рано утром, когда просыпаешься и видишь перед собой что-то очень привычное – хотя бы кирпичную стену, – вспоминаешь, что раньше она была другой, не такой, как сегодня, хотя и не изменилась с тех пор совершенно.
Виктор Пелевин. Онтология детства
Говорить о том, что хорошо и что плохо, можно, если по меньшей мере знаешь, кем и для чего сконструирован человек.
Виктор Пелевин. Онтология детства
То, что видишь каждый день много лет, постепенно превращается в памятник тебе самому - каким ты был когда-то,- потому что несет на себе отпечаток чувств уже почти исчезнувшего человека, появляющегося в тебе на несколько мгновений, когда ты видишь то же самое, что видел когда-то он. Видеть - на самом деле значит накладывать свою душу на стандартный отпечаток на сетчатке стандартного человеческого глаза.
Виктор Пелевин. Онтология детства
В мире нет ничего страшного. Во всяком случае, до тех пор, пока этот мир говорит с тобой, потом, с какого-то непонятного момента, он начинает говорить тебе.
Виктор Пелевин. Онтология детства
Чем ты взрослее, тем незамысловатее этот мир, и все же в нем есть много непонятного.
Виктор Пелевин. Онтология детства
И какая разница, что является поводом, если вырабатываемое душами счастье одинаково? Есть норма счастья, положенного человеку в жизни, и что бы ни происходило, этого счастья не отнять.
В детстве счастлив потому, что думаешь так, вспоминая его. Вообще, счастье - это воспоминание.
Виктор Олегович Пелевин , «Онтология детства», 1991 год
Виктор Олегович Пелевин (род. 22 ноября 1962, Москва) - русский писатель-прозаик. Наиболее известен своими романами «Чапаев и Пустота» (1996), о котором критики говорили как о первом в России «дзен-буддистком» романе, сам же Пелевин назвал это свое произведение «первым романом, действие которого происходит в абсолютной пустоте», и «Generation П» (1999), повестующем о поколении россиян, которое взрослело и формировалось во времена политических и экономических реформ 1990-х годов. Оба романа приобрели статус культовых. Другими известными произведениями Виктора Пелевина являются романы «Омон Ра», «Жизнь насекомых», «Числа», «Священная книга оборотня», «Шлем ужаса», «Empire V», а также множество повестей, рассказов и эссе. Литературные критики, помимо буддистских мотивов, отмечают склонность Пелевина к постмодернизму и абсурдизму. Упоминается влияние на творчество писателя эзотерической традиции и сатирической научной фантастики. В книгах Виктора Пелевина часто задействованы, помимо религиозных и философских текстов и аспектов, другие художественные произведения, особенно современной культуры (как масс-культуры, так и инди) и классики. Среди них песни, литературные и музыкальные произведения, книги, фильмы, сказки и легенды. Также активно присутствуют и прочие явления, деятели, средства и составные части современной культуры, общественной жизни, истории и различных субкультур, или - как сказано в предисловии к «Generation П» - «торгово-политического информационного пространства».
Похожие статьи
