«Труды и дни» — эпическая поэма Гесиода Аскрейского (828 стихов). Древнейшее из известных, классическое произведение дидактического эпоса (то есть излагающего не сказания о подвигах и странствиях героев, как эпос героический, но нравственные и практические наставления), написано, вероятно, в VIII в. до н.э.
Греческая традиция часто противопоставляет Гесиода и Гомера. Их считали современниками: иногда Гесиода старшим, а Гомера младшим, но чаще наоборот; с последним суждением согласны и современные представления о последовательности возникновения их поэм. Легенда (и излагающая ее поздняя анонимная прозаическая повесть) рассказывает о встрече и поэтическом состязании старца Гомера и юноши Гесиода; слушатели, устрашенные грозными песнями его соперника о войнах и бедах, присудили венок победителя юному поэту. Этому состязанию посвящена элегия Ш. Мильвуа, переложением которой является одно из лучших стихотворений К.Н. Батюшкова.
Славой певца мирных сельских трудов Гесиод обязан «Трудам и дням»; однако в них совершенно отсутствует та идеализация крестьянской и пастушеской жизни, та «буколическая идиллия», которая стала распространенной в античной и европейской поэзии позднее. При этом в молодости и сам Гесиод, если верить его поэмам, пас овец под Геликоном, недалеко от родной Аскры; там ему и явились живущие на Геликоне Музы и вручили своему соседу жезл певца и дар возвещающих истину песнопений.
Об этом Гесиод рассказывает во вступлении к другой своей поэме, «Теогонии», которая открывается торжественным гимном «ведающим прошлое, настоящее и будущее» Музам, а затем кратко и просто рассказывает о родословии богов (начиная с появления из хаоса земли и неба) и излагает некоторые мифы о них. «Теогония» имела в древности обширное, в несколько раз превосходившее ее размером продолжение, посвященное родословным полубогов-героев и мифам о них; эта поэма называлась «Каталог женщин» (потому что герои рождались от богов и смертных женщин) и сохранилась во фрагментах. Характерные для генеалогического эпоса длинные перечни личных имен, бесконечные каталоги, доказывающие всеведение истинного избранника Муз, уже древние критики называли «гесиодовой манерой». Под именем Гесиода были известны и многие другие дидактические поэмы, в частности, об астрономии и о птицегадании.
«Труды и дни» написаны Гесиодом как собрание наставлений для его неразумного и неправедного брата Перса, который вел с Гесиодом тяжбу о разделе наследства, выиграл ее с помощью несправедливых покровителей, а затем промотал свою долю и захотел судиться с братом снова. Чтобы высказать идеи, имеющие значение отнюдь не только для них с братом, поэт не стесняется избрать личный повод. Это один из признаков родства дидактической поэзии Гесиода с лирикой его младших современников Архилоха и Сафо (назидательная эпическая дидактика часто воспринимается как нечто прямо противоположное лирическим излияниям). В отличие от автора гомеровских поэм, Гесиод ощутимо присутствует в «Трудах и днях»: он сетует и наставляет, иногда вспоминает эпизоды своей жизни (плавание по морю), а мифы излагает не для того, чтобы произвести впечатление на слушателей величественными или изящными картинами, но чтобы выразить владеющие им чувства.
Гомеровский идеал воинской доблести чужд Гесиоду; скромный труженик — герой его поэмы «Труды и дни». Миф рассказывает, что однажды Прометей, чтобы помочь людям, украл у богов огонь и дал его человеку вместе с ремеслами; за это боги создали Пандору, из ларца которой беды и болезни разлетелись по миру и наполнили землю и море. Некогда на земле жил «золотой род» людей, не ведавших трудов и горестей; но за ним последовал «серебряный», за ним — «медный», истребленный за нечестие богами. После него, отступая от прозрачной схемы мифа, Гесиод вводит «род героев» (описанный им в «Каталоге женщин»); мы же, говорит поэт, живем в железном веке, когда труды становятся все тяжелее, а справедливость встречается все реже. Цари жадны и несправедливы, пускай за справедливостью и смотрит с небес всевидящий глаз Зевса, а по самой земле ходит тридцать тысяч блюдущих ее стражей. В «Теогонии» взгляд поэта на мир не исполнен такой горечи: ведь Музы, которые есть «забвение бед и прекращение забот» все же даруют лучшим из правителей дар справедливости, а лучшим из поэтов — дар песен и знания.
Советом начинать сев с восходом Плеяд, а жатву — с их заходом начинается следующая часть поэмы, содержащая собственно земледельческие наставления (ее-то традиция и назвала «Трудами» и воспринимала как главную). Они конкретны и практичны: Гесиод перечисляет все части, из которых следует собирать плуг, и их размеры; виноградники следует обрезать прежде, чем через 60 дней после солнцеворота появятся ласточки. Труд раба и батрака — нормальное явление в гесиодовом хозяйстве. Картины природы — весны, лета, морской бури — всегда являются у этого автора описанием условий деятельности человека; из этого отнюдь не следует, что поэт и его читатель не чувствовали их эстетической ценности.
В конце поэмы находится перечень нескольких ритуальных табу (нельзя, например, мочиться в реку) и список «счастливых» и «несчастливых» дней месяца (эта часть поэмы, собственно, и называется «Дни»). Писавшим о Гесиоде часто приходилось извиняться за то, что он разделял наивные суеверия своей эпохи: энциклопедист по натуре, он не мог упустить ничего из накопленных современниками знаний. Изложены они с большим количеством реалистических деталей, метким и лаконичным языком, возможно, вобравшим в себя пословицы и поговорки.
Наставления Гесиода вызывали у новейших критиков как упреки в плоской прагматичности, лишенной какой бы то ни было поэтической цели, так и похвалы за скромность, трезвость и стремление к правдивости. В. фон Крист даже хотел противопоставить Гесиода как глубокого и серьезного поэта Гомеру как легкомысленному певцу поверхностных красот: «Своими менее гибкими и красочными стихами Гесиод вводит нас в серьезные глубины человеческой жизни и мышления гораздо больше, чем всегда радостная Гомерова песня».
Труды и дни
Вас, пиерийские Музы, дающие песнями славу,
Я призываю, - воспойте родителя вашего Зевса!
Слава ль кого посетит, неизвестность ли, честь иль бесчестье -
Все происходит по воле великого Зевса-владыки.
Силу бессильному дать и в ничтожество сильного ввергнуть,
Счастье отнять у счастливца, безвестного вдруг возвеличить,
Выпрямить сгорбленный стан или спину надменному сгорбить -
Очень легко громовержцу Крониду, живущему в вышних.
Глазом и ухом внимай мне, во всем соблюдай справедливость,
10 Я же, о Перс, говорить тебе чистую правду желаю.
Знай же, что две существует различных Эриды на свете,
А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный
К первой. Другая достойна упреков. И духом различны:
Эта - свирепые войны и злую вражду вызывает,
Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных
Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду.
Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью;
Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний,
Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной:
20 Эта способна понудить к труду и ленивого даже;
Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,
Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством
Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству
Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна.
Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник;
Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно.
Перс! Глубоко себе в душу сложи, что тебе говорю я:
Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела
Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб.
30 Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи
Тем, у кого невелики в дому годовые запасы
Вызревших зерен Деметры, землей посылаемых людям,
Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы
Из-за чужого достатка. Тебе же совсем не пристало б
Сызнова так поступать: но давай-ка рассудим сейчас же
Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду.
Мы уж участок с тобой поделили, но много другого,
Силой забравши, унес ты и славишь царей-дароядцев,
Спор наш с тобою вполне, как желалось тебе, рассудивших.
40 Дурни не знают, что больше бывает, чем все, половина,
Что на великую пользу идут асфодели и мальва.
Скрыли великие боги от смертных источники пищи:
Иначе каждый легко бы в течение дня наработал
Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье.
Тотчас в дыму очага он повесил бы руль корабельный,
Стала б ненужной работа волов и выносливых мулов.
Но далеко Громовержец источники пищи запрятал,
В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный.
Этого ради жестокой заботой людей поразил он:
50 Спрятал огонь. Но опять благороднейший сын Иапета
Выкрал его для людей у всемудрого Зевса-Кронида,
В нарфекс порожний запрятав от Зевса, метателя молний.
В гневе к нему обратился Кронид, облаков собиратель:
«Сын Иапета, меж всеми искуснейший в замыслах хитрых!
Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал
На величайшее горе себе и людским поколеньям!
Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться
Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им».
Так говоря, засмеялся родитель бессмертных и смертных.
60 Славному отдал приказ он Гефесту, как можно скорее
Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной,
Схожее с вечной богиней, придать изваянью. Афине
Он приказал обучить ее ткать превосходные ткани,
А золотой Афродите - обвеять ей голову дивной
Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой.
Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий
Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу.
Так он сказал. И Кронида-владыки послушались боги.
70 Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой
Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий.
Пояс надела, оправив одежды, богиня Афина.
Девы-Хариты с царицей Пейто золотым ожерельем
Нежную шею обвили. Прекрасноволосые Оры
Пышные кудри цветами весенними ей увенчали.
Все украшенья на теле оправила дева Афина.
Аргоубийца ж, вожатай, вложил после этого в грудь ей
Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу.
80 Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал,
Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа,
Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам на погибель.
Хитрый, губительный замысел тот приводя в исполненье,
Славному Аргоубийце, бессмертных гонцу, свой подарок
К Эпиметею родитель велел отвести. И не вспомнил
Эпиметей, как ему Прометей говорил, чтобы дара
От олимпийского Зевса брать никогда, но обратно
Тотчас его отправлять, чтобы людям беды не случилось.
Принял он дар и тогда лишь, как зло получил, догадался.
90 В прежнее время людей племена на земле обитали,
Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы,
Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.
94 Снявши великую крышку с сосуда, их все распустила
Женщина эта и беды лихие наслала на смертных.
Только Надежда одна в середине за краем сосуда
В крепком осталась своем обиталище, - вместе с другими
Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора
Крышку сосуда, по воле эгидодержавного Зевса.
100 Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду,
Ибо исполнена ими земля, исполнено море.
К людям болезни, которые днем, а которые ночью,
Горе неся и страданья, по собственной воле приходят
Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно.
Если желаешь, тебе расскажу хорошо и разумно
Повесть другую теперь. И запомни ее хорошенько.
109 Создали прежде всего поколенье людей золотое
110 Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских,
Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли. Они же,
Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства,-
120 [Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных.]
После того как земля поколение это покрыла,
В благостных демонов все превратились они наземельных
Волей великого Зевса: людей на земле охраняют,
[Зорко на правые наши дела и неправые смотрят.
Тьмою туманной одевшись, обходят всю землю, давая]
Людям богатство. Такая им царская почесть досталась.
После того поколенье другое, уж много похуже,
Из серебра сотворили великие боги Олимпа.
Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью.
130 Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком,
Дома близ матери доброй забавами детскими тешась.
А наконец, возмужавши и зрелости полной достигнув,
Жили лишь малое время, на беды себя обрекая
Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах
Были они воздержаться, бессмертным служить не желали,
Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцам,
Как по обычаю людям положено. Их под землею
Зевс-громовержец сокрыл, негодуя, что почестей люди
Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим.
140 После того как земля поколенье и это покрыла,
Дали им люди названье подземных смертных блаженных,
Хоть и на месте втором, по в почете у смертных и эти.
Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих,
Медное создал, ни в чем с поколеньем несхожее прежним.
С копьями. Были те люди могучи и страшны. Любили
Грозное дело Арея, насильщину. Хлеба не ели.
Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться
К ним не решался: великою силой они обладали,
И необорные руки росли на плечах многомощных.
150 Были из меди доспехи у них и из меди жилища,
Медью работы свершали: никто о железе не ведал.
Сила ужасная собственных рук принесла им погибель.
Все низошли безыменно: и, как ни страшны они были,
155 Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца.
После того как земля поколенье и это покрыла,
Снова еще поколенье, четвертое, создал Кронион
На многодарной земле, справедливее прежних и лучше,-
Славных героев божественный род. Называют их люди
160 Полубогами: они на земле обитали пред нами.
Грозная их погубила война и ужасная битва.
В Кадмовой области славной одни свою жизнь положили,
Из-за Эдиповых стад подвизаясь у Фив семивратных;
В Трое другие погибли, на черных судах переплывши
Ради прекрасноволосой Елены чрез бездны морские.
Многих в кровавых боях исполнение смерти покрыло;
Прочих к границам земли перенес громовержец Кронион,
Дав пропитание им и жилища отдельно от смертных.
170 Сердцем ни дум, ни заботы не зная, они безмятежно
Близ океанских пучин острова населяют блаженных.
Трижды в году хлебодарная почва героям счастливым
Сладостью равные меду плоды в изобилье приносит.
Если бы мог я не жить с поколением пятого века!
Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.
Землю теперь населяют железные люди. Не будет
Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя,
И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им.
[Все же ко всем этим бедам примешаны будут и блага.
180 Зевс поколенье людей говорящих погубит и это
После того, как на свет они станут рождаться седыми.]
Дети - с отцами, с детьми - их отцы сговориться не смогут.
Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю - хозяин.
Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то.
Будут их яро и зло поносить нечестивые дети
Тяжкою бранью, не зная возмездья богов; не захочет
Больше никто доставлять пропитанья родителям старым.
Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью.
190 И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель,
Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею
Станет почет воздаваться. Где сила, там будет и право.
Стыд пропадет. Человеку хорошему люди худые
Лживыми станут вредить показаньями, ложно кляняся.
Следом за каждым из смертных бессчастных пойдет неотвязно
Зависть злорадная и злоязычная, с ликом ужасным.
Скорбно с широкодорожной земли на Олимп многоглавый,
Крепко плащом белоснежным закутав прекрасное тело,
К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных,
200 Совесть и Стыд. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды
Людям останутся в жизни. От зла избавленья не будет.
Басню теперь расскажу я царям, как они ни разумны.
Вот что однажды сказал соловью пестрогласному ястреб,
Когти вонзивши в него и неся его в тучах высоких.
Жалко пищал соловей, пронзенный кривыми когтями,
Тот же властительно с речью такою к нему обратился:
«Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее!
Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно,
И пообедать могу я тобой, и пустить на свободу.
210 Разума тот не имеет, кто мериться хочет с сильнейшим:
Не победит он его - к униженью лишь горе прибавит!»
Вот что стремительный ястреб сказал, длиннокрылая птица.
Гибельна гордость для малых людей. Да и тем, кто повыше,
С нею прожить нелегко; тяжело она ляжет на плечи,
Только лишь горе случится. Другая дорога надежней:
Праведен будь! Под конец посрамит гордеца непременно
Праведный. Поздно, уже пострадав, узнает это глупый.
Ибо тотчас за неправым решением Орк поспешает.
220 Правды же путь неизменен, куда бы ее ни старались
Неправосудьем своим своротить дароядные люди.
С плачем вослед им обходит она города и жилища,
Мраком туманным одевшись, и беды на тех посылает,
Кто ее гонит и суд...
Труды и дни
Микропересказ: Нравоучительная поэма, полная наставлений, связанных с земледелием, мореходством и семейной жизнью.
«Труды и дни» - поэма, состоящая из 828 стихов, разделяется на две самостоятельные части, обращённые к брату поэта, Персу, и написанные в разное время. Первая часть вмещает стихи от 11 до 382. Поводом для её сочинения послужило то обстоятельство, что Перс, промотав своё наследство вместе с той частью, которую он, при помощи неправедных судей, отнял у своего брата, стал грозить Гесиоду новой тяжбой.
До 382 стиха поэма состоит из экономических наставлений и разного рода изречений. Только часть их относится к Персу, остальные имеют более общий характер и связаны между собою слабо. Даже если они и принадлежат перу Гесиода, мы должны считать их просто вставками, к делу не относящимися.
С 383 стиха начинается новая поэма, собственно «Труды и дни», сочинённая, по всей вероятности, в Навпакте. Перс разыскал своего брата, удалившегося с родины, и просит у него помощи; но Гесиод, вместо материальной поддержки, даёт ему в этой поэме советы относительно сельского хозяйства и домоводства, указывая ему путь к честному приобретению состояния.
Говоря в «Трудах и днях» о земледелии, Гесиод представляет времена года с описанием тех земледельческих работ, которые свойственны каждому из них; затем даёт некоторые наставления касательно мореходства, так как беотийский земледелец осенью, по окончании полевых работ, сам нагружал свою жатву на корабли и вёл торговлю с соседями. К концу поэмы снова идёт ряд отдельных правил и изречений разного рода, к делу не относящихся. Последнюю часть поэмы, в которой говорится о днях месяца, удобных для того или другого занятия, по-видимому, следует считать за самостоятельную поэму, хотя Гесиод мог быть автором и этого отрывка.
Всё произведение, известное под именем «Трудов и дней», было составлено впоследствии из двух, первоначально независимых одна от другой поэм Гесиода, и заключает в себе много отрывочных сентенций и изречений, которые взяты, может быть, и из гесиодовских поэм, но здесь только нарушают ход изложения. Обе поэмы, каждая отдельно, изложены довольно последовательно. Как произведения дидактические, обе эти части «Трудов и дней» отличаются краткостью, и даже мифические сказания и басни, приводимые для пояснения главной мысли, изложены, сравнительно с гомеровской поэзией, весьма сжато.
Тон «Трудов и дней» отличается сухостью и трезвостью взгляда; но в некоторых местах, там, где Гесиод говорит о власти богов, о непоколебимом порядке и вечном нравственном законе, он возвышается до торжественности, и речь его звучит подобно словам жреца, предсказывающего будущее. Хотя «Труды и дни» имеют мало художественных достоинств, так как отдельные части этой поэмы связаны между собою слабо и без особого искусства, однако, благодаря своему нравственному содержанию, она высоко ценилась древними, которые пользовались ею для воспитательных целей.
Гесиод начинает «Труды и дни» хвалою Зевсу, волею своею унижающему гордых и возвышающему смиренных. Сделав это вступление, Гесиод обращается к своему брату, Персу, и говорит ему, что состязания делятся на дурные и хорошие. Дурное состязание - судебная тяжба; хорошее - соревнование в земледелии и ремёслах. Пусть Перс уклоняется от дурных состязаний, не подкупает судей, чтобы во второй раз отнять у Гесиода его собственность, и находит для себя выгоду честным трудом.
Зевс постановил, что жизнь человека обречена на труд и бедствия. Когда Прометей тайно принёс с неба огонь для облегчения жизни людям, Зевс послал к людям Пандору с ящиком, полным всяческих бедствий. С той поры владычествуют на земле нужда и страдание. Особенно сильно стало владычество страданий в пятом, железном веке, когда к физическим бедствиям присоединились пороки, неверие, несправедливость.
По мнению автора «Трудов и дней», цари уподобились ястребу, терзающему соловья, и на жалобы его отвечающему: «Я сильнее тебя». Но только то государство пользуется спокойствием и благоденствует, в котором справедливо относятся и к гражданину, и к пришельцу. На ту страну, где сильные беззаконники, подкупленные подарками и судящие неправо, Зевс посылает мор и голод; народ её гибнет, женщины не рождают детей, война опустошает её, и корабли её тонут. Сонмы бессмертных существ, святых служителей Зевса, скрытых мглою, невидимые, обозревают землю, наблюдают дела людей - справедливы они или беззаконны. За грехи царей, утверждается в «Трудах и днях», страдает народ. По праву сильного поступают звери; а человеку Зевс дал справедливость, величайшее из всех благ.
Боги постановили, что хорошие качества приобретаются трудами, в поте лица. Длинен и крут путь, приводящий к добродетели, он идёт в гору, но когда ты взойдёшь на высоту, будет тебе легко и хорошо. Труд приятен богам, и нет стыда в нём. Только то, что приобретено честным трудом, идёт на пользу, только оно прочно. Остерегайся согрешать против отца и брата, против сирот и слабых. Служи богам, приноси им жертвы чистыми руками и с чистым сердцем. Дорожи друзьями и соседями, советует Гесиод, расположение их полезно. Приглашай их на обеды, давай им подарки щедрее полученных от них. Не поддавайся обольщениям любимой жены - кто доверяет жене, доверится и обманщикам. Имей наследников, чтоб они сохранили и увеличили твоё наследство, но не заводи слишком много детей.
Дальше у Гесиода идёт описание самих «трудов и дней». Он рассказывает брату, каким временам года соответствуют те или иные полевые труды, и как должно вести их, чтобы сельское хозяйство шло хорошо. Во-первых, надобно обзавестись домом, посудою, хорошими рабами без семей и чад. Во-вторых, надо приобрести ручную мельницу, ступу и два плуга из сухого дубового или вязового дерева, срубленного осенью. Пахарем должен быть раб средних лет, крепкого здоровья и солидного характера. Перед работою надобно давать ему на завтрак восемь ломтей хлеба. В плуг должно запрягать двух девятилетних волов.
Гесиод считает, что самая лучшая пора для посева - когда Плеяды перестают восходить и скрываются на сорок ночей: воздух тогда свеж, а земля размягчена дождями. За сеятелем должен идти мальчик с мотыгою и прикрывать зёрна землёю, чтобы птицы не выклевали их. Надобно молиться божествам земли, чтобы выросло священное зерно Деметры.
Но если сеять хлеб во время зимнего солнцестояния, жатва будет так мала, что весь хлеб нивы принесёшь домой в корзине. Впрочем, не все годы одинаковы. Тот, кто запоздал с посевом, ещё может поправить дело: он должен дождаться, когда в возрождающейся зелени дуба начнёт куковать кукушка, и Зевс даст три дождя. Хороший поселянин пользуется и зимним временем. Он быстро проходит мимо тёплой сельской гостиницы: кто засиживается в гостиницах, тот беднеет.
Автор «Трудов и дней» полагает, что хороший хозяин должен заблаговременно позаботиться о том, чтобы рабы выстроили себе хижины для защиты от зимнего холода, когда северный ветер волнует море, валит в горах дубы и ели на мёрзлую землю. Дрожа, прячутся тогда животные, холодно и тем, у которых длинная шерсть. Даже старика мороз заставляет бежать. Нежная девушка любит тогда сидеть дома с матерью.
Гесиод советует брату надеть длинную шерстяную одежду, обуться в сандалии из толстой воловьей кожи на меху, надеть на плечи плащ из шкурок козлят, сшитых воловьими жилами, накрыть голову войлочной шапкой, чтобы не мёрзли уши, когда утром дует холодный северный ветер, и стелется по полям туман. Дни тогда короткие, ночи длинные, людям и скоту довольно половины той пищи, какая нужна с наступлением весны. Когда придёт шестидесятый день после зимнего солнцестояния, подрезай виноградные лозы: это должно быть сделано до возвращения ласточек. А когда пчела, боясь Плеяд, станет прятаться между листьев, точи серп для жатвы, буди рабов на рассвете: в эту пору надо торопиться с трудами, чтоб успеть убрать хлеб.
Утро - третья часть дня. Чтобы скорее кончить работу, надобно трудиться с раннего утра. Когда расцветёт репейник, начнёт в траве стрекотать стрекоза, и с восхождением Сириуса наступит пора томительного зноя, надобно уходить под тень скал и в прохладе подкрепляться смешанным с чистою родниковою водою красным вином, хлебом, козьим молоком и мясом, говядиной.
Когда засияет Орион, вели рабам молотить и веять хлеб на хорошо утоптанном току и собирать провеянный хлеб в сосуды. Когда хлеб собран в дом, надо завести зубастых собак и кормить их, чтобы они охраняли запасы от воров. Теперь можно дать отдых рабам и не запрягать волов, пока не станут высоко подниматься Орион и Сириус. Тогда наступает сбор винограда. Собрав дары Диониса, радующие сердце, продержи их десять дней на солнце и пять в тени, а затем выжимай их сок и сливай его в сосуды. С наступлением осенних дождей Гесиод советует сложить в доме дерево для плуга и других орудий.
Так излагаются в «Трудах и днях» правила земледелия. Мореходам тоже следует замечать времена года. Когда Плеяды, испугавшись Ориона, уходят в море, и начинают бушевать ветры, вытащи корабль из опасного волнения на берег и подложи под его бока камни. Надобно вычерпать из него воду, чтобы дерево не гнило. Все снасти должно перенести в дом.
Через пятьдесят дней после солнцестояния, когда лето приближается к концу, небо становится ясно, море спокойно и благоприятно плаванию. Тогда пора снарядить корабль и, стащив его в воду, заботливо укладывать в него груз и вверяться ветрам. Но спеши вернуться до начала зимних бурь и осеннего ненастья.
Весною, когда начинают распускаться листья на смоковнице, море тоже удобно для плавания. Но мореходство, убеждён Гесиод, всегда соединено с опасностями - лучше заниматься земледелием, ужасна смерть в волнах. Прибыль для человека дороже жизни, иначе не пускался бы он в бурное море. Не вверяй своего состояния кораблю, большую часть его оставляй дома. Соблюдай во всём умеренность.
После наставлений относительно земледелия и мореходства Гесиод возвращается к домашнему быту, рассуждения о котором были прерваны этим длинным трактатом.
Гесиод считает, что в жёны следует брать девушку честного поведения. Он советует брату выбирать жену из соседних семейств: выбирай такую девушку, которой идёт пятый год девической зрелости. Добродетельная жена - драгоценное сокровище. От дурной, расточительной жены, утверждается в «Трудах и днях», преждевременно седеют волоса мужа.
Будь верен другу и прямодушен с ним, не оскорбляй его. Когда он, поссорившись с тобою, захочет восстановить дружбу, примирись. Будь разумно гостеприимен. Не злословь, не попрекай никого бедностью. Не уклоняйся от общественных пирушек: на них больше веселья и меньше расходов, чем при домашних угощениях.
За этим следуют правила относительно всяческих дел обыденной жизни. Тут есть правила о том, как сожительствовать с женою, молиться, переходить речки вброд, купаться. Эти наставления показывают, что суеверная заботливость о соблюдении религиозной формалистики была не чужда эллинскому народу, а в его понятиях об угождении божеству было много грубого. Эллины придавали очень большое религиозное значение мелким обрядам. Правила, излагаемые Гесиодом в «Трудах и днях», напоминают восточные заповеди очищения.
Последний раздел «Трудов и дней» наполнен суеверными наставлениями о том, какие дни счастливые и несчастливые для тех или других дел. Счёт счастливых и несчастливых дней идёт по лунному месяцу, и кажется, что их суеверное значение во времена Гесиода было связано с характером богослужебных обрядов, какие совершались в те дни.
Работы и дни
Вас, пиерийские Музы, дающие песнями славу,
Я призываю,- воспойте родителя вашего Зевса!
Слава ль кого посетит, неизвестность ли, честь иль бесчестье -
Все происходит по воле великого Зевса-владыки.
Силу бессильному дать и в ничтожество сильного ввергнуть,
Счастье отнять у счастливца, безвестного вдруг возвеличить,
Выпрямить сгорбленный стан или спину надменному сгорбить -
Очень легко громовержцу Крониду, живущему в вышних.
Глазом и ухом внимай мне, во всем соблюдай справедливость,
Я же, о Перс, говорить тебе чистую правду желаю.
Знай же, что две существует различных Эриды на свете,
А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный
К первой. Другая достойна упреков. И духом различны:
Эта – свирепые войны и злую вражду вызывает,
Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных
Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду.
Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью;
Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний,
Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной:
Эта способна понудить к труду и ленивого даже;
Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет,
Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством
Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству
Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна.
Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник;
Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно.
Перс! Глубоко себе в душу сложи, что тебе говорю я:
Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела
Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб.
Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи
Тем, у кого невелики в дому годовые запасы
Вызревших зерен Деметры, землей посылаемых людям,
Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы
Из-за чужого достатка. Тебе же совсем не пристало б
Сызнова так поступать: но давай-ка рассудим сейчас же
Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду.
Мы уж участок с тобой поделили, но много другого,
Силой забравши, унес ты и славишь царей-дароядцев,
Спор наш с тобою вполне, как желалось тебе, рассудивших.
Дурни не знают, что больше бывает, чем все, половина,
Что на великую пользу идут асфодели и мальва.
Скрыли великие боги от смертных источники пищи:
Иначе каждый легко бы в течение дня наработал
Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье.
Тотчас в дыму очага он повесил бы руль корабельный,
Стала б ненужной работа волов и выносливых мулов.
Но далеко Громовержец источники пищи запрятал,
В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный.
Этого ради жестокой заботой людей поразил он…
* * * * * * * * * * *Спрятал огонь. Но опять благороднейший сын Напета
Выкрал его для людей у всемудрого Зевса-Кронида,
В нарфекс порожний запрятав от Зевса, метателя молний.
В гневе к нему обратился Кронид, облаков собиратель:
"Сын Иапета, меж всеми искуснейший в замыслах хитрых!
Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал
На величайшее горе себе и людским поколеньям!
Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться
Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им".
Так говоря, засмеялся родитель бессмертных и смертных.
Славному отдал приказ он Гефесту, как можно скорее
Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной,
Схожее с вечной богиней, придать изваянью. Афине
Он приказал обучить ее ткать превосходные ткани,
А золотой Афродите – обвеять ей голову дивной
Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой.
Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий
Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу.
Так он сказал. И Кронида-владыки послушались боги.
Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой
Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий.
Пояс надела, оправив одежды, богиня Афина.
Девы-Хариты с царицей Пейто золотым ожерельем
Нежную шею обвили. Прекрасноволосые Оры
Пышные кудри цветами весенними ей увенчали.
[Все украшенья на теле оправила дева Афина.]
Аргоубийца ж, вожатай, вложил после этого в грудь ей
Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу.
Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал,
Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа,
Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам на погибель.
Хитрый, губительный замысел тот приводя в исполненье,
Славному Аргоубийце, бессмертных гонцу, свой подарок
К Эпиметею родитель велел отвести. И не вспомнил
Эпиметей, как ему Прометей говорил, чтобы дара
От олимпийского Зевса брать никогда, но обратно
Тотчас его отправлять, чтобы людям беды не случилось.
Принял он дар и тогда лишь, как зло получил, догадался.
В прежнее время людей племена на земле обитали,
Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы,
Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.
Снявши великую крышку с сосуда, их все распустила
Женщина эта и беды лихие наслала на смертных.
Только Надежда одна в середине за краем сосуда
В крепком осталась своем обиталище,- вместе с другими
Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора
Крышку сосуда, по воле эгидодержавного Зевса.
Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду,
Ибо исполнена ими земля, исполнено море.
К людям болезни, которые днем, а которые ночью,
Горе неся и страданья, по собственной воле приходят
Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно.
Если желаешь, тебе расскажу хорошо и разумно
Повесть другую теперь. И запомни ее хорошенько.
Создали прежде всего поколенье людей золотое
Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских,
Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли. Они же,
Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства,-
Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных.
(кон. VIII - нач. VII вв. до н. э.)
Работы и дни
Вас, пиерийские Музы, дающие песнями славу, Я призываю,- воспойте родителя вашего Зевса! Слава ль кого посетит, неизвестность ли, честь иль бесчестье Все происходит по воле великого Зевса-владыки. Силу бессильному дать и в ничтожество сильного ввергнуть, Счастье отнять у счастливца, безвестного вдруг возвеличить, Выпрямить сгорбленный стан или спину надменному сгорбить Очень легко громовержцу Крониду, живущему в вышних. Глазом и ухом внимай мне, во всем соблюдай справедливость, Я же, о Перс, говорить тебе чистую правду желаю. Знай же, что две существует различных Эриды на свете, А не одна лишь всего. С одобреньем отнесся б разумный К первой. Другая достойна упреков. И духом различны: Эта - свирепые войны и злую вражду вызывает, Грозная. Люди не любят ее. Лишь по воле бессмертных Чтут они против желанья тяжелую эту Эриду. Первая раньше второй рождена многосумрачной Ночью; Между корнями земли поместил ее кормчий всевышний, Зевс, в эфире живущий, и более сделал полезной: Эта способна понудить к труду и ленивого даже; Видит ленивец, что рядом другой близ него богатеет, Станет и сам торопиться с насадками, с севом, с устройством Дома. Сосед соревнует соседу, который к богатству Сердцем стремится. Вот эта Эрида для смертных полезна. Зависть питает гончар к гончару и к плотнику плотник; Нищему нищий, певцу же певец соревнуют усердно. Перс! Глубоко себе в душу сложи, что тебе говорю я: Не поддавайся Эриде злорадной, душою от дела Не отвращайся, беги словопрений судебных и тяжеб. Некогда времени тратить на всякие тяжбы и речи Тем, у кого невелики в дому годовые запасы Вызревших зерен Деметры, землей посылаемых людям, Пусть, кто этим богат, затевает раздоры и тяжбы Из-за чужого достатка. Тебе же совсем не пристало б Сызнова так поступать: но давай-ка рассудим сейчас же Спор наш с тобою по правде, чтоб было приятно Крониду. Мы уж участок с тобой поделили, но много другого, Силой забравши, унес ты и славишь царей-дароядцев, Спор наш с тобою вполне, как желалось тебе, рассудивших.
Дурни не знают, что больше бывает, чем все, половина, Что на великую пользу идут асфодели и мальва.
Скрыли великие боги от смертных источники пищи: Иначе каждый легко бы в течение дня наработал Столько, что целый бы год, не трудяся, имел пропитанье. Тотчас в дыму очага он повесил бы руль корабельный, Стала б ненужной работа волов и выносливых мулов. Но далеко Громовержец источники пищи запрятал, В гневе на то, что его обманул Прометей хитроумный. Этого ради жестокой заботой людей поразил он...
* * * * * * * * * * * Спрятал огонь. Но опять благороднейший сын Напета Выкрал его для людей у всемудрого Зевса-Кронида, В нарфекс порожний запрятав от Зевса, метателя молний. В гневе к нему обратился Кронид, облаков собиратель:
"Сын Иапета, меж всеми искуснейший в замыслах хитрых! Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал На величайшее горе себе и людским поколеньям! Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им".
Так говоря, засмеялся родитель бессмертных и смертных. Славному отдал приказ он Гефесту, как можно скорее Землю с водою смешать, человеческий голос и силу Внутрь заложить и обличье прелестное девы прекрасной, Схожее с вечной богиней, придать изваянью. Афине Он приказал обучить ее ткать превосходные ткани, А золотой Афродите - обвеять ей голову дивной Прелестью, мучащей страстью, грызущею члены заботой. Аргоубийце ж Гермесу, вожатаю, разум собачий Внутрь ей вложить приказал и двуличную, лживую душу.
Так он сказал. И Кронида-владыки послушались боги. Зевсов приказ исполняя, подобие девы стыдливой Тотчас слепил из земли знаменитый хромец обеногий. Пояс надела, оправив одежды, богиня Афина. Девы-Хариты с царицей Пейто золотым ожерельем Нежную шею обвили. Прекрасноволосые Оры
Пышные кудри цветами весенними ей увенчали. [Все украшенья на теле оправила дева Афина.] Аргоубийца ж, вожатай, вложил после этого в грудь ей Льстивые речи, обманы и лживую, хитрую душу. Женщину эту глашатай бессмертных Пандорою назвал, Ибо из вечных богов, населяющих домы Олимпа, Каждый свой дар приложил, хлебоядным мужам на погибель.
Хитрый, губительный замысел тот приводя в исполненье, Славному Аргоубийце, бессмертных гонцу, свой подарок К Эпиметею родитель велел отвести. И не вспомнил Эпиметей, как ему Прометей говорил, чтобы дара От олимпийского Зевса брать никогда, но обратно Тотчас его отправлять, чтобы людям беды не случилось. Принял он дар и тогда лишь, как зло получил, догадался. В прежнее время людей племена на земле обитали, Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы, Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных. Снявши великую крышку с сосуда, их все распустила Женщина эта и беды лихие наслала на смертных. Только Надежда одна в середине за краем сосуда В крепком осталась своем обиталище,- вместе с другими Не улетела наружу: успела захлопнуть Пандора Крышку сосуда, по воле эгидодержавного Зевса. Тысячи ж бед улетевших меж нами блуждают повсюду, Ибо исполнена ими земля, исполнено море. К людям болезни, которые днем, а которые ночью, Горе неся и страданья, по собственной воле приходят В полном молчании: не дал им голоса Зевс-промыслитель. Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно. Если желаешь, тебе расскажу хорошо и разумно Повесть другую теперь. И запомни ее хорошенько.
Создали прежде всего поколенье людей золотое Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских, Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба. Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою, Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили. А умирали, как будто объятые сном. Недостаток Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный Сами давали собой хлебодарные земли. Они же, Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства,Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных. После того как земля поколение это покрыла, В благостных демонов все превратились они наземельных Волей великого Зевса: людей на земле охраняют, Зорко на правые наши дела и неправые смотрят. Тьмою туманной одевшись, обходят всю землю, давая Людям богатство. Такая им царская почесть досталась. После того поколенье другое, уж много похуже, Из серебра сотворили великие боги Олимпа. Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью. Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком, Дома близ матери доброй забавами детскими тешась. А наконец, возмужавши и зрелости полной достигнув, Жили лишь малое время, на беды себя обрекая Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах Были они воздержаться, бессмертным служить не желали, Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцам, Как по обычаю людям положено. Их под землею Зевс-громовержец сокрыл, негодуя, что почестей люди Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим. После того как земля поколенье и это покрыла, Дали им люди названье подземных смертных блаженных, Хоть и на месте втором, по в почете у смертных и эти.
Похожие статьи
